Будет ли упрёком услышать от Вселенной: «Ай-ай-ай»?

По бытующему мненью
Всем нам надо в срок известный
Завести себе подругу,
Чтоб потом не называли
Так же, как патрон без пули.

Что ж, извольте, кандидатки,
Встаньте в очередь на запись,
Посмотрю я кто бойчее,
А потом скажу: «Я занят,
Загляните через месяц
И подружек приведите!»

И когда, уже старушкой,
Падкой даже на седины,
Приползёт моя подружка
И испустит вздох последний,
Я скажу: «Вот прах, мне милый,
Будем счасливы мы вместе!»
И отправлюсь вслед за нею.

Ничего тут не попишешь.

Всем доброго пути.
Не новость, что стихотворения пишут по-разному и с разными целями; и так же читают.
Furnation не исключение; есть несколько авторов, имена которых видно всякому взглянувшему на литературную колонку в любое время, кто-то выкладывает стихи, которые рождаются, подобно зверьку, после вынашивания и воспитания.
А есть тени. О них почти забыли, но они были; их даже изредка вспоминают. А они витают и наблюдают.
Зачем я это написал? Призрак приходил и сказал, что вспомнили меня тоже как духа. Был, мол, да ушёл. А писал. Жаль, пропал.
Разве это кому-нибудь нужно? Я не перестал писать стихотворения, но они не для внешнего потребления, но для собственного удовлетворения.
Здесь покажу немного тем, кто соскучился, остальные же пусть не заметят сего, как не замечают лёгкого и, будто случайного, дуновения ветра в роще.

* * *
Лежит как мёртвый стебелёк,
Который зиму встретить смог,
Но жизни цвет не сохранил,
Неинтересен и постыл,
Мой инструмент без жилок-струн,
В былом бродяга и певун,
Шутник и шумный балагур.
В него влюблялся и Амур...

Да, стоит друга оживить
И струны новые купить,
И посильнее натянуть,
И — в добрый путь, и в дальний путь;
Пусть песни старые звучат,
Восход встречая и закат,
Пусть струны снова запоют
И ход планетам задают!

Зима придёт и заметёт -
Мой инструмент в пурге поёт;
Придёт весна, гром загремит,
А песня грохот повторит;
И летней ночью мне шагнуть
Под шёпот струн под Млечный путь.
Да осень пусть благословит
Тот дом, где музыка звучит.

* * *
Иная жизнь струится у порога
И только шаг ступает за порог;
Кому-то же милее жизнь-дорога
В сплетенье дней, созвездий и дорог.

Кто дом оставит, выйдя в чисто поле?
Кто зов услышит, вставши на тропу?
Кому нашёптывает ветер: «В море!»?
Перины кто сменяет на траву?

Любая жизнь меж нас имеет цену,
Но смерти всё равно чью нить прервать.
Сдувай же, ветер, пыль с дорог, с волн — пену,
Чтоб было, что за жизнь свою отдать!

* * *
По степи загорелись огни
Сколько птице видать с небес,
Сколько ветру лететь всю ночь,
А огней тех не счесть.

Почему появились они,
Для чего их зажгли в степи?
Шутка это, Природы ли,
Может, добрая весть?

Путешественник, миг подожди,
Что ты знаешь о тех огнях?
«Кто-то долго смотрел на них,
Но всему есть предел».

Долго степи топтали дожди.
Плачь, не плачь — огней больше нет.
Что-то птица могла б сказать,
Ветер, если б хотел...

Почему днём пишется о ночи, а ночью о самом светлом дне?
И это не только о времени суток и не только «пишется».

Борьба там, где единство; противоположности где равенство; слёзы не только там, где горе; любовь и агрессия идут одной тропой, и небо с землёй сходятся на горизонте...

Там, на песке лежит камень.
Вокруг, на сколько хватает глаз, больше нет ни одного камня, только песок.

Судьба, есть ли ты?
У каждого ли, подвластна мне или правишь жизнью, случайна или целеустремлённа?
- Ты давно ощущал моё присутствие, но всегда сомневался, есть ли я. Это нормально — сомневаться, я имею в виду.
То, что случаются события, которых ты не можешь предугадать, изменить или как-то повлиять на них, доказывает моё бытие. К примеру, ты родился частично по моей воле.
Чем старше ты становишься, тем больше начинаешь влиять на меня сам. Про таких говорят: «Хозяин, творец своей судьбы». И всё равно, даже в мудрой старости останутся моменты, когда я буду вести тебя, показывая путь, который ты должен пройти. Ведь у каждого есть свой путь. Бывают такие, которые не хотят или не могут управлять мной. Тогда они становятся моими рабами; постоянно жалуются, ноют, но покорно принимают свою долю от меня. Это их судьба.
Ты спрашиваешь, у каждого ли я есть. Да.
Я у всех вас вместе и у каждого по отдельности; я — судьба всего вашего народа и каждого в частности. Можешь считать меня одним из проявлений внутреннего противоречия: я — нечто определяющее начало для всего, что ты можешь представить, и в то же время слуга самой маленькой частицы; повелеваю всем и всем являюсь. Выходит, я — суть бытия, ваша субстанция; вы из меня состоите, а я — из вас. Те, кто хранит в себе баланс моего влияния и покорности — сильны, ибо они в гармонии с собой. Они могут нарушить равновесие судеб, влиять на жизни и события.
Есть ли у меня цель?
Сейчас, думаю, ты сам догадаешься. Представь себе: ночь, звёзды на небе и в воде, темнота. Не случайно это время поэтов и хищников, у них много общего. Но вот один край горизонта посветлел; ты уже знаешь, там взойдёт Солнце. Звёзды тускнеют, темнота уходит, настаёт день. Каждый день звезда, дающая планете свет и тепло, движется с востока на запад, ты так видишь. И ты знаешь, что так будет и впредь.
Это закон.
Верно, некоторые мои цели вы смогли узнать, понять и даже применить. Судьбы, или законы. Многие из них вы ещё не открыли, многие и не откроете никогда. Это тоже важно для сохранения баланса, как при взрослении.
Забавно, даже здесь есть нарушающие равновесие. Они некоторые законы открывают раньше, чем нужно, а другим не дают появиться в срок, но тем самым именно они сохраняют баланс судьбы.
На этот раз достаточно, ты узнал и без того не мало. Постарайся пока осознать это.

Вдохновил mpo'Simba.

Ода о РеНаРе

РеНаРа знают все у нас:
Он модератор высший класс,
Ему никто здесь не указ,
О чём и будет мой рассказ:

Он лопать шарики мастак,
Что не взрываются никак;
Зато за ним всё будет так,
Что не получится бардак.

РеНаР — любитель БэДСээМ
(Не знаю что это совсем).
Но, вроде как, всё без проблем,
И, вроде как, приятно всем.

Большой и сильный как душа...
Если серого мыша
Взять, и, бережно держа,
Насовать в него иголок -
Вы получите ежа.
...Идёт средь фуррей неспеша,
Флудящих звёздами кроша.
Подходит к троллю чуть дыша...
Впрочем, он наверно сдохнет,
Но идея хороша!

О чёрном модераторе с белой душой

Коль вам дорого здоровье,
Чур, не гневайте Кивули!
Здесь, на форуме, раздолье,
Но вы палку перегнули,
Если зла на вас Кивули.

Нет добрей её на свете -
Это знают даже дети,
Что зовутся «школотой»,
Но ещё момент, постой...

Ты ступил за грань приличий,
Не сумел найти отличий
Между «можно» и «запрет» -
Плюсомётом в винегрет!

О модераторе другого храма и своих миров

Селкер, скажи, зачем, зачем
Сменил ты имя на Хастани?
Как был вернись ты к нам ко всем,
А мы помашем все хвостами.

Миры творишь во тьме как Бог
И населяешь их богами.
Никто создать бы их не мог
Так несказанно, как Хастани.

Прав был тот, кто сказал: «Дружба — не предмет для торговли».
- Почему ты так думаешь?
- Ты должен это знать, ведь ты — часть меня.
- Я спрашиваю не для того, чтобы узнать, а для того, чтобы услышать твой ответ.
- Хорошо, слушай же:

Дружба. У неё много других имён, личин и двойников, но суть всегда одна — добро. На добро отвечай добром, на зло — не отвечай; тогда оно самоуничтожится, сгорев в себе, и не посеет своего семени в душе твоей.
Однажды был некто, кто хотел назваться другом. Он выспрашивал моё мнение по этому поводу, говорил слова, но я не видел его глаз, поэтому не отвечал ни «да», ни «нет». Тогда злость родилась, а может, просто проступила через оболочку. В то время уже невозможно было сказать «друг», и он это понял. Он старался бить как можно сильнее, и что хуже всего, по друзьям. «Враг», так теперь могу звать. Он далеко живёт, источая гнев, но я постоянно помню о нём и чувствую присутсвие.
- Говори всё, что думаешь о «Враге».
- Не торопись. Зачем тебе это слышать?
- Чтобы не дать тебе самому себе лгать, вот зачем!
- Слова легко могут быть лживы, мысли — только протеворечивы. Часто молчанием можно сказать больше, чем обильными тирадами, восхвалениями, проклятиями и порицаниями.
- Ты хоть сам себе иногда что-нибудь говоришь? Твои слова сейчас будут правдивыми, я послежу за этим.
- Ладно, возможно, ты прав:

Я должен поблагодарить его, ибо враг никогда не сможет предать, даже ненароком, никогда не обманет и не подведёт. Знать кто тебя ненавидит — великое счастье. Охраняй врага своего пуще друга своего. Больше ты не услышишь ни слова о моём враге.
- Наивный! Ну ладно, молчи, всё равно я это всё знаю.
А расскажи мне, может ли сила быть у одного кого-то?
- Думаю, нет. Один может быть сильным, но он не будет обладать ею всей. И потом, о какой силе ты спросил?
- Вообще.
- Значит, правильно. Сила духа, тела, ум, разум — стихийны. Ведь ты никогда не видел чистого огня? Он живёт в воздухе, воде или земле; вода тоже не бывает сама по себе; и воздух; и земля. Один может содержать в себе большую часть стихийной силы, она будет его отличать от всех других, но она же и будет сильнее других влиять на него. Вместе мы — сила, по одному — индивидуальности. Помни это и делай свой выбор, но знай, что только сильный может быть яркой и неповторимой личностью.
- Ну и загнул! Внушает! Значит ли это, что стихий в чистом виде не существует?
- Нет. Но ни одна ситхия не может завладеть кем-то всецело, ибо тогда он станет этой стихией и перестанет быть собой. Всего лишь воплощение, адепт, борец с «Яростью стихий».
- Ладно, хватит мудрить. Кстати, как бы ты мог охарактеризовать мудрого человека в двух словах?
- Не думаю, что это нужно говорить.
- Боишься? Трус! Я-то знаю.
- Молчи.
- Не буду! Что ты сделаешь с частью своего сознания, которая разболтала всем твоё мнение? Подожди, не напрягайся, я отвечу: НИ-ЧЕ-ГО!
- Молчи!
- Уговорил. Я буду молчать после того как скажу: однажды ты в беседе понял, что мудрый должен быть весёлым. Всё, я — могила.

Чистый свет будет пустотой без теней, как и абсолютная тьма без бликов и лучей; добро не станет существовать отдельно от зла, горестей, невзгод; силы не будет у того, кто без слабостей; друг и враг, сумасшедший и гений — едины и раздельны, как верх и низ, лево и право — соеденины серединой.
Не стоит бояться, ибо ты творишь свою судьбу так, как хочешь, но и судьба вносит свои изменения в жизнь иногда, лишь показывая направление, как русло реки поворачивает, оставляя свободу гребцу плыть на стремени или у берегов, где тихо. Все вопросы находят ответы внутри себя, но их нужно правильно задать.

Жил да был на свете человек. Как вы, как я, как все остальные (с); но это только внешнее сходство.
Обычно он грустил. Да так сильно и так искренне, что сам начинал верить в то, что всё на этом свете было создано лишь для того, чтобы дразнить его, обижать и отторгать; даже имплантант, верил он, отторг бы его в первые же минуты.


На этом сказка не заканчивается, продолжение вы найдёте в книге под заглавием «Жизнь».

Мораль такова: если ты грустный, то держи это в себе, не передавай заразу другим, у всех хватает проблем своих. Если на душе кошки скребут, а ты улыбаешься кому-то, пусть через силу, то ты даришь свет и эту силу.
Когда ты ищешь дружбы, а тебе её не предлагают, подумай, а что ты сделал для неё и нужна ли она тому, другому?
Если тяготы влекут на дно, рвись ввысь, победи глупый разум, который в это время кроме эго ничего не терпит.
Дари свет и радость, ибо мудрый должен быть весёлым. Только так можно получить их отраженье.
Если ты злишься на кого-то, то подумай о том, насколько ему от этого всё равно, а тебе — плохо. Даже самые тяжёлые волны и самые яростные ветры разбиваются о невозмутимость могучих скал и утихают.
Знай, с жизнью расстаться можно, но со смерьтю — нет. От первой глупо бежать, от второй — бесполезно. Не торопи её.

Подумайте об этом, фурри.

Самые сильные на свете чувства — страх, любовь, злоба, раскаяние...
Их можно просто переживать, наслаждаясь или страдая, но можно вместе с тем сохранять эти чувства в памяти и глубже, в подсознании. Они при этом могут стать духовным материалом для создания чего-то красивого или ужасного, для отражения души. В созидании есть отдушина всем сильным переживаниям.

Язык, который называют «Великим и Могучим» с лёгкой руки наших незабвенных классиков, сейчас переживает этап оскуднения и упадка. Кто знает с чем это связано? Может с тем, что после распада СССР, а ранее — реабилитации сталинских репрессированных, произошёл сумасшедший выброс тюремной лексики в народные массы, а за прошедшие с тех пор годы — его ассимиляция среди нормального языка? Или из-за нехватки старых русских слов для обозначения новых иностранных понятий (понятий, хлынувших в Россию обильным потоком, опять же, после падения Железного Занавеса)?

Новые слова, безусловно, нужны! НО! Иещё раз «но», нужно проявлять некоторую разборчивость в том, что будет представлять тебя посредством второй сигнальной системы. Самое обидное и преступное — когда коверкают старые слова, меняя понятия, смысл на совсем иной. Что вы думаете, услышав слово «трахнуть»? Правильно, вам вспоминаются последние рисунки Гвоздя или что-нибудь на эту тему. А что ответил бы русский человек лет двести назад?

Призываю вас, боритесь с нечистотами блатняцкого (он же тюремный) жаргона и других ему подобных извращений русской современной речи (вроде «аццкий», «моск» и т.д.), иностранные слова используйте, узнав их значение, перевод, а лучше всего и весь язык, давший эти слова, говорите красиво, а пишите, по возможности, грамотно.